Eustathius of Thessalonica.
Commentaries on the Iliad and Odyssey (Παρεκβολαὶ εἰς τὴν Ὁμήρου Ἰλιάδα καὶ Ὀδύσσειαν).
Краткая справка о комментариях:
The first edition, by Majoranus, was published in Rome in 1542-1550 (4 volumes, fol.), an inaccurate reprint being later published in Basel in 1559-1560. A. Potitus' edition (Florence, 1730, 3 volumes, folio), contains only the commentary on the first five books of the Iliad with a Latin translation. A tolerably correct reprint of the Roman edition was published at Leipzig in two parts; the first, containing the Odyssey commentary (2 volumes, 4to.), appeared in 1825-1826, and the second, containing the Iliad commentary (3 volumes, 4to.), was edited by G. Stallbaum for the Patrologia Graeca, 1827-1829. These however have all been superseded by the very thorough van der Valk edition. (Useful extracts from the commentaries are also contained incidentally in several editions of the Homeric poems.)
***
Диомед, первый теоретик
Комм. к Илиаде Гомера, 5, 127 ff.
О человеке, которого мудрость привела к знанию о богах (θεολογίαν) и о природе (φυσιολογίαν), нужно (в качестве похвалы сказать) "мрак затем с глаз развеяла, чтобы хорошо распознавал и бога, и человека", что и говорит Диомеду Афина...
в (строке) "тьму затем с глаз (ἀπ΄ὀφθαλμῶν) рассеяла" поэт освобождает говорящую от затруднения, иначе как бы Диомед смог различить (διακρίνειν), что вот эта - Афродита, а тот - Арес. Если они бестелесны (ἀσώματοι), тогда как он их видел? А если - в теле (ἐν σώματι), то как распознавал (διέκρινε) в них богов? Сказку (поэт) разрешает сказочно, будто Афина, будучи светоносной (φωσφόρος), совлекла с его глаз мрак и дала (способность) распознавать (διακρίνειν) как бога, так и человека. Аллегория совершенно ясна, ведь рассудительный стратег легко видит (отличает, διακρίνει) тех, кто, подобно (??) безумному (яростному) Аресу, сражается отважно и безрассудно, и тех, (кто бьется) рыхло и вяло и в общем-то, (можно) сказать, по-человечески, и тех, кто сражается божественно и сверх-человечески (ὑπὲρ ἄνθρωπον). Пожалуй, имеется здесь и зерно (начало, исток; σπέρμα) определения философии. Ибо о Диомеде болтают вздор как о некоем теоретике, θεωρητικός(созерцателе)*. Ведь он знал (видел, οἶδε) бога и человека, а философия и есть знание дел божественных и человеческих.
* Прим. для неантичников и, мб, негуманитариев: говоря кратко, всякая "теория" зиждется буквально на зрении и исходит именно из/от него.
***
Нус
"Радостью вспыхнул такой Менелай, Александра героя
близко узрев ὀφθαλμοῖσιν ἰδών пред собой...
...
Но, лишь увидел ἐνόησεν его Приамид, Александр боговидный,
... сердце его задрожало" (Гнедич)
Eustathius' comment:
Касательно "глазами увидя" (ὀφθαλμοῖσιν ἰδών), т.е. Менелай Париса... иначе, в уме νοῦν или в фантазии тот видится Менелаем. А глазами видеть ἰδεῖν и постигать νοῆσαι сказал в "как увидел ἐνόησεν", поскольку νοῦς видит, так же как и слышит.
(Il. 3, 28; 30)
***
Белотелые
комм. к Илиаде 4, 146 ff.
(о Менелае)
...у героев белизна женственна, из-за чего о троянце Кикне Феокрит и говорит, что тот был женственным - от кожи (тела, χροιᾶς), но в этом отношении древние считают, что, хоть белое и чувствительно, сильнее из тел чернокожие (темного цвета, μελάγχροα τῶν σωμάτων). Однако у лакедемонян признаком мужества было белое тело (λευκὸς χρὼς) и светлые волосы, каков, рассказывает поэт, и Александр (здесь - Парис. - ВГ). Касательно того (смысла), что о белом теле говорится не в качестве похвалы... то где-то полагают, что белы трусливые, и бледнеют - они же, а где-то еще, а именно у Элия Дионисия, (говорится) "никакого от белых мужчин проку".
***
Толстушка Елена
А Елену называет "пышнопеплосной" не только потому, что на римский манер носит просторный и волочащийся понизу покров, наподобие женскому гиматию здесь, но и потому, что мясистая (εὔσαρκον) и не худая (ἰσχνήν), а растягивающая и простирающая и наполняющая пеплос хорошо раздавшейся красотой своего тела (τὴν φυὴν τοῦ σώματος).
Ibid. (Il. 3, 228) vol. 1 p. 643 l. 3-7
***
Я, ты, он, сам: αὐτός.
Под αὐτός Гомер здесь подразумевает мертвого, говоря, что "души героев он низверг в Аид, а трупы (αὐτούς) стали добычей собак и птиц". αὐτούς же он называет тела героев, остающиеся здесь после души. Причина не то, что в силу чего-то смертной полагает душу Гомер, помещая все, что у человека, в теле, но потому что так обстоит дело по природе. Ведь если бы кого в куче мертвецов спросили, который из них Патрокл, и кто-то указав пальцем на простершегося сказал, вот он (αὐτός ἐστι; он сам), то "он сам" сказал о мертвом теле совершенно верно. И теперь αὐτός располагается на теле / касается тела, на которое можно указать пальцем, как и у Софокла в "αὐτόν как тело погрести в могиле". Когда же речь об одной только душе, тогда предпочтение отдается αὐτός как главным образом его, т.е. человека сущей душе... Следует знать, что αὐτός когда к одному телу, как сказано, когда только к душе (относится), как в том случае, когда в Одиссее о Геракле говорят, что " у него (αὐτός), вместе с бессмертными богами веселящегося, есть Геба с прекрасными лодыжками", а когда и к тому, и к другому (συναμφοτέρου), или же к человеку составному (συνθέτου).
***
O богах
Что же касается поэтических даймонов и богов, то одних поэзия славит, называя их всегда сущими и вечными, и непреходящими, и бессмертными, и всемогущественными, вопреки жребию... прочих же изображает телообразными (σωματώδεις) и с человеческим восприятием (ἀνθρωποπαθείς). Если только их ранят, как Афродиту и Ареса, и Аида, или их поражает молния, то и за десять лет (т.е. уже никогда) раны их не излечиваются. И эросу подвластны, кроме дев Афины и Артемиды, и страх испытывают... и завидуют, в чем и обвиняет их Калипсо, и едят, и пьют, и спят, и вообще переживают все так, как и люди... Нужно знать еще, что древние не всегда считали своих богов воспринимающими / страдающими как люди (ἀνθρωποπαθείς)... говорится: "боги, легко живущие", то есть в беспечности и без страданий (μετὰ... άπαθείας).
(Коммент. к Илиаде Гомера 1, 44)
***
Видимо невидимое; раны, травмы
Комментарий к Илиаде 4, 139-140:
"копье оцарапало самый край (ἀκρότατον) тела мужа (χρὸα φωτός),
тут же из раны (ἐξ ὠτειλῆς) потекла темная кровь (κελαινεφές)"
"Самый край", понятно, всегда касается неглубокой раны... Что до раны (πληγῆς), то она описана так: "сразу вытекла темная кровь из раны". Нужно знать, что кровь темная (κελαινεφές), под темным явлением, в точности согласно Гомеру, подразумевается черное... И Зевс может называться темным (κελαινεφής) из-за того, что является черным (μέλας) и плохо видимым (δυσόρατος). Потому что воздух черный, вследствие чего поэт называет и туман темным, и воздух невидимым. Этимология того (т.е. Зевса - ВГ) имеется и другая, от темнеющих и чернеющих туч, как написано в другом месте. Ибо тучесобиратель. А ранение (ὠτειλή) - травма (τραύμα), происходит в первую очередь от ранить (οὐτάσαι), что близко к травмировать (τρῶσαι). Гомер так назвал от поражения (броска, βολῆς) и разницы между ранить (οὐτάσαι) и поразить (βαλεῖν), как кажется, не видит. Ранение (ὠτειλή) же от раны (οὐλή) отличается тем, что ранение - это сама травма, а рана - ...вид залечиваемой травмы. Другой способ (сказать) "вытекла кровь" - "хлынула кровь" (ἀνεκήκιεν αἰμα), как встречается в другом месте...
***
Падать в обморок по-гречески
...но прежде - о бедрах Менелая.
Мощные бедра красиво уродившиеся и в целом соразмерные... лодыжки у Менелая красивы, как и все тело. Значит, по этой же причине не в обиду (сказано) Александру, что у него серебряные, то есть белые и красивые лодыжки... (4, 147)
...под "тюмос собрался" (θυμὸς ἀγέρθη), или сосредоточился, у Гомера подразумевается "собирать (последние) силы" (θυμηγερέειν). Ясно ведь, что собравшийся тюмос до этого пропал, что у Гомера (означает) "лишиться сил" (ὀλιγηπελέειν), у более же поздних (авторов) "падать в обморок" (ὀλιγοθυμεῖν) и "терять сознание" (λειποψυχεῖν), что и испытал царь из-за своего брата, но затем "собрал тюмос" (4, 152: "вновь у Атреева сына исполнились мужества перси". - Н. Гнедич).
***
Несть им, поражениям, числа
(4, 480) Аякс Теламонид некоего Симоисия поразил в грудь у правого соска, и медное копье прошло сквозь плечо. Кого-то другого поражают в пах (τὸν βουβῶνα). (4, 492) Пах (βουβὼν) - та часть тела, которой омонимична возникающая там такая болезнь как "бубон схватил" ("βουβὼν ἐπήρθη")*.
* У Гиппократа в Эпидемиях речь о "дурных" лихорадках. У Менандра повод подшутить над γέροντι (стариком) (Землепашец).
***
Палка лють, или свинья Агамемнон
Евстафий об Агамемноне: "ужасной в груди его мрачное сердце (φρένες) Злобой (μένεος) наполнилось; очи его засветились, как пламень" (Il. I, 103-104). Здесь пер. Гнедича. Ниже - мой.
с. 103
Френес не только бестелесное и умозрительное в размышлении, но и некая часть внутренностей, которая называется и диафрагмой. Поскольку это мембрана, отделяющая печень с селезенкой от легких и сердца. И иначе: согласно древним, френес - то, что опоясывает место под легкими и сердцем, которое называется диафрагмой.
...
Черными (μελαίνας) поэт их назвал, потому что они располагаются внутри в глубине и их не увидеть. Кроме того, они черные у разгневанного и не у владеющего собой (ведущего себя мягко кротко культурно), а у подобного тьме и ночи. В точности, как о разгневанном Аполлоне, сказал поэт и о Гекторе. Другие, кто толкует о смелейшем, считают, что раз о глазах гневающегося говорится, что они похожи на пылающий огонь, то и френес у него черные. "Злобой кругомчерные френес весьма наполнились", где кругомчерные френес гневом, как дымом, очернены.
с. 104
Сверкающим огнем изображает глаза разгневанного из-за того красного и будто огненного и огнеподобного, которое образуется от выделения тонкой (жидкой) крови в кипении тюмоса, где гневающийся показан словно огненным, когда по тонким жилам приливает кровь. Надо иметь в виду, что сейчас не было сказано, будто те глаза подобны горящему пламени, а только что сверкают, с помощью описания цвета (διὰ χρόας ἔμφασιν). В другом месте говорится, что глаза Гектора разрываются огнем, или же горят в силу боевого пыла и варварства тюмоса. Сказано ведь где-то то же самое и о свинье: "глядевший (блиставший) огонь в глазах". "Переполнился" скорее всего относится к тюмосу, потому что не просто имеет (несет, содержит) злобу, а переполняется бешенством, как сосуды для воды, которые наполняют водой.
No comments:
Post a Comment